Заказать звонок
/ Статьи

Задачи лингвистической экспертизы по делам об экстремизме

25 дек 2015
Сфера применения специальных познаний лингвиста при проведении экспертизы по делам об экстремизме задана непосредственно нормой закона – соответствующими статьями Уголовного кодекса, Кодекса РФ об административных правонарушениях, Федерального закона от 25 июля 2002 г. N 114-ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности". Современное законодательство об экстремизме определяет, какая информация запрещена к распространению и какие запрещены формы представления той или иной информации.

Так, ст. 280 УК РФ «Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности» запрещает высказывания об экстремистской деятельности в форме призыва, но не запрещает писать о деятельности экстремистских организаций в виде новостей, сообщений о произошедших терактах и т.д. Аналогичная ситуация со ст. 280.1, 205.2. Ст. 282 УК РФ «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства» запрещает, к примеру, высказывания о превосходстве и неполноценности какой-либо национальности, расы, конфессии, указания на необходимость враждебных действий в отношении ее представителей и т.п. Форма представления информации при этом не важна.

Если речь идет о распространении экстремистских материалов, т.е. материалов, включенных в ФСЭМ (ст. 20.29 КоАП РФ), основной задачей эксперта-лингвиста является отождествление спорного текста и текста, входящего в список, путем сравнения.

Соответственно, в задачи эксперта-лингвиста входит выявление:
  1. Наличия в тексте той или иной информации: идет ли речь о группах лиц, объединенных по какому-либо признаку, идет ли речь о враждебных, насильственных действиях в отношении каких-либо групп, отсоединении каких-либо территорий от Российской Федерации и т.д.;

  2. Формы выражения информации: побуждение (призыв), оправдание или др.

  3. Тождества либо сходства текстов.

Насколько законодательство определяет направления деятельности эксперта. настолько оно их и ограничивает. Так, согласно Постановлению Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2011 г. N 11 г. Москва "О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности" «При назначении судебных экспертиз по делам о преступлениях экстремистской направленности не допускается постановка перед экспертом не входящих в его компетенцию правовых вопросов, связанных с оценкой деяния, разрешение которых относится к исключительной компетенции суда. В частности, перед экспертами не могут быть поставлены вопросы о том, содержатся ли в тексте призывы к экстремистской деятельности, направлены ли информационные материалы на возбуждение ненависти или вражды». Юридическая квалификация текстовых реалий в рамках проведения экспертиз невозможна и законодательно запрещена.

В задачи эксперта-лингвиста также не входит исследование восприятия текста, исследование того, каким образом может изменить позиция читателя на ситуацию после прочтения текста. Заметим, что, согласно методике РФЦСЭ при Минюсте России, эта задача не входит также и в компетенцию психолога.

Частое обновление антиэкстремистского законодательства приводит к тому, что экспертное сообщество не успевает разрабатывать корректные формулировки вопросов для проведения исследования в рамках диспозиции той или иной статьи, а также алгоритмы и презумпции решения соответствующих экспертных задач. Так, принятая в 2014 году статья 354.1 «Реабилитация нацизма» до сих пор оставляет экспертов в некоторой растерянности, что делать, как сформулировать вопрос, комиссия в каком составе должна практиковать по данной категории.

Диспозиция статьи выглядит следующим образом:

«1. Отрицание фактов, установленных приговором Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси, одобрение преступлений, установленных указанным приговором, а равно распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны, совершенные публично, -

наказываются штрафом в размере до трехсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до двух лет, либо принудительными работами на срок до трех лет, либо лишением свободы на тот же срок».

В этой диспозиции в явном виде к компетенции лингвиста относится только задача выявления в тексте определенной информации, к примеру, о деятельности СССР. Однако в компетенции ли одного лингвиста выявлять информацию о фактах, установленных международным трибуналом, большой вопрос. Очевидно, что здесь необходимы специальные познания в области истории.

«2. Те же деяния, совершенные лицом с использованием своего служебного положения или с использованием средств массовой информации, а равно с искусственным созданием доказательств обвинения, -

наказываются штрафом в размере от ста тысяч до пятисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного года до трех лет, либо принудительными работами на срок до пяти лет, либо лишением свободы на тот же срок с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет.

3. Распространение выражающих явное неуважение к обществу сведений о днях воинской славы и памятных датах России, связанных с защитой Отечества, а равно осквернение символов воинской славы России, совершенные публично, -

наказываются штрафом в размере до трехсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до двух лет, либо обязательными работами на срок до трехсот шестидесяти часов, либо исправительными работами на срок до одного года».

Данная формулировка для эксперта-лингвиста, к примеру, не имеет прямого выхода в лингвистическую плоскость, поскольку не в компетенции лингвиста говорить о том, какие речевые действия являются выражением явного неуважения и что есть осквернение. Если говорить о компетенции лингвиста, здесь можно сформулировать задачу только как установление наличия негативной информации, негативной оценки, негативного отношения, выраженных в неприличной форме.

Тем не менее статья уже активно работает, и в зависимости от объектов исследования по ней назначаются различные виды экспертиз. К примеру:

«Следствием и судом установлено, что 9 января 2015 года в ночное время четверо жителей Красноярска, двое из которых несовершеннолетние, краской нанесли на скульптуры в парке «Гвардейский» в Советском районе различные надписи и нацистскую символику.

Согласно заключению эксперта искусствоведческой судебной экспертизы, скульптурный ансамбль в парке «Гвардейский» является символом воинской славы, посвящен историческим событиям России и Красноярского края, а именно: победе в Великой Отечественной войне (1941-1945 гг.); историческому расположению красноярских воинских лагерей по подготовке солдат, идущих на фронт» [http://krk.sledcom.ru/news/item/944085];

«В Красноярском крае завели уголовное дело на 50-летнего жителя Минусинска, которого подозревают в «реабилитации нацизма» из-за надписи к изображению георгиевской ленты в соцсети ВКонтакте. Об этом во вторник, 29 декабря, сообщает «Сиб.фм».

По версии следствия, накануне Дня Победы 8 мая 2015 года 50-летний житель Минусинска на своей странице во ВКонтакте опубликовал изображение георгиевской ленты с надписью, которая «оскверняет символы воинской славы России».

Подозреваемый не признал вину. Он сказал, что не размещал эти изображения сам.

Психолого-лингвистическая экспертиза изображения и надписи подтвердила, что они содержат «признаки негативного отношения к символу».

«В изображении содержатся признаки негативного отношения к георгиевской ленте как символу воинской славы России и унижения человеческого достоинства ветеранов Великой Отечественной войны, а также лиц, использующих георгиевскую ленту как символ победы в Великой Отечественной войне», — говорится в сообщении.

Уголовное дело завели по статье «реабилитация нацизма» [https://tvrain.ru/news/reabilitatsia-401020/].

Следует заметить, что подобным образом обстоят дела со всем антиэкстремистским законодательством. О его размытости и несовершенстве сказано уже довольно много. Но эти размытость и несовершенство можно использовать в правозащитной деятельности. По большому счету, объем большинства понятий, используемых в антиэкстремистском законодательстве, не определен. Так, в рамках ст. 282 УК РФ, решая вопрос о пропаганде неполноценности, важно понимать, что такое неполноценность. Однако это понятие законом не определено. Неопределенный объем понятия одновременно и позволяет вместить в его рамки любое негативнооценочное высказывание, и одновременно это высказывание за его пределы вывести. В классическом понимании пропаганда неполноценности – это суждения о том, что представители некой группы не равны всем остальным людям. Классическими же примерами таких суждений служат высказывания в текстах, написанных идеологами нацизма – о том, что в силу эволюционных, физиологических, антропологических причин некоторые категории людей, которые привычно считаются такими же, как все, таковыми не являются, и не способны к развитию, высоким достижениям в науке, технике, искусстве.

Таким образом, к антиэкстремистскому блоку законодательства у практикующего эксперта возникает больше вопросов, чем к какой бы то ни было другой категории дел, и, осуществляя защиту, эти вопросы следует поднимать и задавать.

Осуществляя правозащитную деятельность и планируя использовать лингвистическую либо комплексную экспертизу в качестве доказательства, целесообразно заранее проконсультироваться со специалистом (или несколькими специалистами), получив при этом предварительную оценку спорного материала и сформулировав вопросы, объективный и аргументированный положительный либо отрицательный ответ на которые соответствует позиции защиты.

Исчерпывающего списка вопросов по какой-либо категории дел не существует. И особенно сложно говорить о том, что такой список будет когда-либо создан по делам об экстремизме. Это связано как со сложностью и многоаспектностью данного вида экспертиз, так и с тем, что антиэкстремистское законодательство периодически пополняется, и в поле зрения эксперта попадают все новые подлежащие исследованию информационные поля.

В настоящий же момент можно говорить о том, что существует две утвержденных методики, предлагающие формулировки вопросов, – методика ЭКЦ МВД РФ и методика Минюста. Первая из них дает гибкие формулировки вопросов, поддающиеся адаптации в соответствии с тем или иным текстом, той или иной статьей закона (вопросы о наличии в тексте признаков побуждения, вопросы об оценочном компоненте текста и т.д.). Вторая содержит достаточно жесткий перечень типовых вопросов, слабо поддающийся адаптации.

По делам об экстремизме по ст. 282 УК РФ распространена практика постановки вопроса о наличии в тексте негативной оценки, негативной информации о той или иной группе лиц. Между тем сама по себе негативная оценка – это лингвистическая категория, в определенной доле соотносящаяся с высказываниями о неполноценности группы лиц, объединенных каким-либо признаком, но не тождественная ей. С языковой точки зрения любое высказывание, содержащее пренебрежительные номинации этнических групп, содержат негативную оценку, поскольку негативнооценочный компонент значения заложен уже в самих номинациях. В то же время неполноценность – это более узкая категория, предполагающая не просто оценку, а утверждения, аргументы в пользу того, что определенная группа лиц ненормальна (интеллектуально, духовно, физически и т.п.), не обладает достаточными качествами, позволяющими относить ее представителей к людям, отождествляют либо ставят представителей группы в один ряд с представителями животного мира и т.п. Таким образом, постановка более точного вопроса «Имеются ли в … (название представленных материалов) высказывания о преимуществе одной группы лиц, объединенных по национальному, расовому, религиозному или иному признаку, и/или неполноценности другой?» позволяет осуществить более точную и юридически значимую квалификацию текста и вывести из правового поля множество текстов и высказываний.

Значимой является также постановка вопроса относительно авторской интенции. Так, в тексте может быть выражено собственное негативное отношение автора к тем или иным группам лиц, однако сама формулировка ст. 282 предполагает анализ коммуникативной направленности текста – не просто выразить свое мнение, а изменить мнение адресата, вызвать в нем враждебность к данной группе (возбудить вражду). В связи с этим постановка вопроса «Направлен ли текст на формирование или поддержание интолерантных установок в отношении какой-либо группы лиц, объединенных по национальному, расовому, религиозному или иному признаку?», который решается экспертом-психологом, также имеет значение для юридической квалификации высказываний: выражение мнения неподсудно.

Предварительная оценка спорного текста специалистом может помочь не только сформулировать корректные вопросы, но и обозначить границы исследования: какие объекты из имеющихся стоит исследовать, какие нет, насколько стоит учесть расширенный контекст (который имеет большое значение для интерпретации), каких специалистов стоит привлечь, исходя из специфики текста.

Завершая разговор о формулировке вопросов, стоит сказать несколько слов о вопросах, предлагаемых методикой Минюста.
  1. Содержатся ли в тексте лингвистические и психологические признаки побуждения (в том числе в форме призыва) к каким-либо действиям (в том числе насильственным, дискриминационным) против какой-либо группы, выделенной по национальному, религиозному и другим признакам, или ее представителей?

  2. Содержатся ли в тексте лингвистические и психологические признаки пропаганды исключительности, превосходства, неполноценности человека по признаку пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, принадлежности к какой-либо группе?

  3. Содержатся ли в тексте лингвистические и психологические признаки унижения человеческого достоинства по признаку пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, принадлежности к какой-либо социальной группе?

  4. Содержатся ли в тексте лингвистические и психологические признаки возбуждения вражды, ненависти (розни) по отношению к группе лиц, выделяемой по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, принадлежности к какой-либо социальной группе?

Несмотря на устоявшийся характер этой методики, в настоящее время вопрос о возможности постановки и решения таких вопросов остается открытым: с одной стороны, вопросы сформулированы фактически с цитированием диспозиции статей, что очень удобно для правоохранителей, с другой стороны, речь идет о лингвистических и психологических признаках того или иного явления. В связи с этим эксперты, работающие по данной методике, защищены фактом ее наличия (для эксперта методика представляет собой то же, что и для юриста – закон), с другой стороны, юридические формулировки составляют ее слабое место и служат объектом критики, в том числе в экспертных кругах.

Существуют и объективные научные причины критики подобной постановки вопросов: так, не вполне понятно, в чем заключается задача психолога при решении вопроса о признаках побуждения, поскольку побуждение – это лингвистическая категория. Вызывает сомнения и компетентность лингвиста при решении вопроса о лингвистических признаках унижения, возбуждения вражды – лингвистика не оперирует такими терминами, в лингвистике нет такого понятия, как унижение. Тем не менее методика Минюста выделяет лингвистические признаки унижения (суждения о неполноценности, нарушение коммуникативных норм), однако это уже составляет искусственно созданный конструкт.

Таким образом, практика постановки экспертных задач показывает то же наличие проблем, что и практика их решения. Тем актуальнее научные и практические разработки в сфере формулирования типовых вопросов и создания справочно-информационных материалов, разъясняющих правозащитника и правоохранителям нюансы назначения судебных экспертиз по делам об экстремизме.

Обзор подготовлен в рамках реализации социально значимого проекта «Судебная экспертиза по делам об экстремизме – инструмент обеспечения законности и государственной безопасности Российской Федерации» 
Закрыть