Методологические основы выявления провокации в лингвистической экспертизе по делам о коррупции
24 дек 2013
Выявление значимой информации в текстах, направленных на экспертное исследование в связи с расследованием дел о коррупции – распространенная задача лингвистической экспертизы. Распространенность ее, на наш взгляд, связана с увеличением масштабов борьбы со взяточничеством в рамках нашей страны [см. Сандаковский, C. 3].
Необходимость лингвистической экспертизы обусловлена тем, что преступления такого рода, как правило, фиксируются при помощи аудио- и/или видеотехники и для того, чтобы получить объективное представление о ситуации, у следствия возникает потребность проанализировать речевые действия участников ситуации. Отметим, что существует мнение, согласно которому подобная практика и сбор доказательств такого рода (назначение экспертиз) является показателем низкой квалификации следователя и отсутствия объективных доказательств [Протопопов, С. 24-25]. Эксперту трудно согласиться с таким мнением, поскольку цель экспертизы – поиск именно неочевидных доказательств, тех, которые не лежат на поверхности и для выявления которых требуются специальные познания, применяемые на строго объективной и научной основе.
В задачи эксперта-лингвиста, проводящего экспертизу по уголовному делу о взятке, входит выяснение того, идет ли в разговоре речь о передаче денежных средств, какие имеются указания на предназначение этих средств и способ их передачи. Также к криминалистически значимой относится информация о коммуникативных ролях собеседников (кто является инициатором, кто передает, а кто получает денежные средства). Методика разрешения этих вопросов достаточно хорошо разработана и успешно применяется экспертами-лингвистами (см. [Лингвистическая экспертиза. Лингвистическое исследование устных и письменных текстов], [Брагина, С. 15-27], [Назарова и др.]).
В связи с тем, что лингвистическая экспертиза по делам, связанным с коррупцией, назначается все чаще и чаще, экспертная практика обнаруживает в существующей методике «белые пятна», не позволяющие разрешить ряд криминалистически значимых вопросов по данной категории дел. Один из таких вопросов – это вопрос о провокации взятки, разрешение которого принципиально важно для юридической квалификации рассматриваемого преступления.
К конкретным ситуациям, послужившим поводом для написания настоящей работы, относятся те ситуации, в которых анализ разговоров между взяткодателем и взяткополучателем показывает отсутствие отказа от получения взятки при том, что лицо, которому ее предлагают, осведомлено о фиксации разговора при помощи аудио- и видеотехнических средств, а также о том, что после передачи денежных средств взяткодатель будет немедленно пойман с поличным. Возникают многочисленные вопросы о том, почему взяткополучатель (как правило, должностное лицо) позволяет преступлению свершиться, а не предупреждает его, дав категоричный отказ? Не является ли такое поведение провокацией с его стороны? Имеют место и зеркально противоположные ситуации, при которых должностное лицо провоцируется к получению взятки.
Отметим, что лингвистами проблема провокации как коммуникативного феномена практически не затрагивается (см. например [Месечко, Степанов]). В юридической сфере существует понятие «провокация взятки либо коммерческого подкупа» - «преступление против правосудия, предусмотренное ст. 304 УК РФ; заключается в попытке передачи должностному лицу либо лицу, выполняющему управленческие функции в коммерческих и иных организациях, без его согласия денег, ценных бумаг, иного имущества или оказания ему услуг имущественного характера в целях искусственного создания доказательств совершения преступления либо шантажа» [Большой юридический словарь, С. 605-606]. К сожалению, в лингвистике термина «провокация» как такового не существует вовсе. В словарях русского языка закреплено следующее значение данного слова:
«Подстрекательство кого-н. к таким действиям, к-рые могут повлечь за собой тяжелые для него последствия» [Лопатин, Лопатина, С. 590].
«1. Подстрекательство кого-н. к таким действиям, к-рые могут повлечь за собой тяжелые для него последствия. 2. Искусственное возбуждение каких-н. признаков болезни (спец.)» [Ожегов, С. 596].
«[фр. provocation < лат. prōvocātio вызов] 1. Предательское поведение, подстрекательство кого-н. к таким действиям, которые могут повлечь за собой отрицательные для него последствия. 2. мед. Искусственное возбуждение каких-н. признаков болезни» [Крысин, С. 626].
«1. Действие, направленное против отдельных лиц, групп, государств и т.п. с целью вызвать ответное действие, влекущее за собою тяжелые или гибельные для них последствия. 2. перен. Искусственное возбуждение каких-л. признаков болезни. 3. перен. Искусственный вызов всходов семян сорных растений с целью последующего уничтожения их» [Ефремова, Т. 2, С. 1057].
Из имеющихся значений вытекают такие следствия:
Провокация имеет значение побуждения к действию;
Провокация не является отдельной разновидностью побудительных речевых актов, в отличие от требования, просьбы и т.д. В отличие от побудительных речевых актов, провокация не поддается описанию соответствующим глаголом со значением речевого действия (уместна вербализация «Прошу Вас…», но абсурдна «Я вас провоцирую…»).
Провокация – это феномен речевого поведения в той или иной ситуации общения, т.к. совокупность речевых действий, применений тех или иных речевых стратегий и тактик, служащих выполнению конкретной цели.
Поскольку всякий речевой акт, как и – в нашем случае – совокупность речевых актов, служит для достижения конкретных целей, в связи с чем все используемые коммуникантами языковые средства следует рассматривать именно под этим углом, поскольку именно язык в данном случае служит орудием провокации.
Цель провокации определяется в различных юридических работах, посвященных данной теме. По определению, цель провокации – искусственное создание доказательств. Однако, как отмечают исследователи [см., например, Сандаковский, С. 4], конечной целью провокации является уголовное преследование. Поскольку уголовное преследование требует достаточности доказательной базы, в речи «провокатора» можно найти множество разнообразных вопросов о ситуации, призванных, во-первых, заставить взяткодателя изложить максимум сведений (какое количество денежных средств, кому, с какой целью, где, как, когда он готов передать), во-вторых, расставить акценты в коммуникации (четко обозначить инициатора передачи). См. примеры контекстов: «М2 - Вот смотрите, Иван, я объясняю. Вот вы инициатор, что мы встретились. М1 - Да-да-да-да. М2 - И инициатор чтоб мы переговорили», «М2 - Ну я готов рассмотреть варианты, предложенные вами а, сам конечно же я не могу ничего предлагать».
Коммуникативная цель удержания партнера с целью получения от него максимального количества информации достигается следующими средствами:
путем предупреждения о том, что предлагаемое им деяние – преступление, и ответственность за его последствия ляжет на обоих: «М1 - Ну, ты понимаешь, да, что это преступление? М2 - Понимаю. М1 - Ты мне, даёшь взятку, это уже преступление». Данный ход нередко сопровождается использованием тактики усовещивания: «М1 - Ну да, цена, цена, цена вопроса, цена вопроса, ну, вот сжёг твоё поле? Твой нерадивый подчиненный, теперь цена вопроса». После этого взяткодатель вынужден применять тактику уговоров, более явно и активно проявить побудительное начало.
путем пространных рассуждений о том, насколько сложно совершить предлагаемое действие, от скольких людей зависит его успех и т.д. В этом случае его собеседник вынужден сам предлагать возможные пути решения проблемы, способы передачи денег, обещать конкретные суммы конкретным лицам.
путем предоставления собеседнику возможности первым назвать сумму, не корректируя и не комментируя ее.
с помощью множества вопросов о ситуации: «М1 - Ну скажите честно, кто вам, сумму обозначил? Вы ж наверное с кем-то разговаривали?».
оба собеседника пытаются уровнять условия общения, придать ситуации менее официальный характер, расслабить коммуникативного партнера.
Как правило, это проявляется в «игре на повышение», подчеркивании статуса, ума собеседника, появлении игривой тональности беседы (особенно в случаях общения мужчины и женщины), переходе на «ты».
Главным признаком манипуляции со стороны лица, осведомленного о записи разговора, является умалчивание, т.е. предоставление собеседнику неполной информации. Большая информированность одного из коммуникантов позволяет ему лучше ориентироваться в ситуации, в то время как второй партнер продолжает общение «вслепую». В диалоге должностное лицо предоставляет собеседнику более активную роль, скрыто осуществляя воздействие.
На наш взгляд, в связи с изложенным выше выявление признаков провокации в тексте сродни выявлению вербальных показателей лжи: в ситуации провокации провокатор является лжецом, поскольку фактически он обманывает своего собеседника, передает ему ложную и/или искаженную информацию. Соответственно, в связи с этим в речи провокатора появляются такие признаки, как наличие противоречащих друг другу высказываний (с одной стороны, усовещивает собеседника, напоминая ему об уголовной ответственности, с другой – не дает прямого отказа, соглашается встретиться снова, обещает подумать над предложением), многократное повторение одних и тех же формулировок (часто это – напоминания об уголовной ответственности), быстрая реакция на высказывания собеседника, которые должны были бы заставить задуматься и сделать паузу (данный признак пересекается с признаками подготовленной речи), уходы от ответов, неопределенные ответы, медленное говорение, связанное с необходимостью контролировать собственные речевые действия.
Отметим также, что нередко провокация представлена более чем одной ситуацией общения, в связи с чем целесообразно отслеживание динамики поведения предполагаемого «провокатора» на различных этапах общения.
Таким образом, методологической основой выявления провокации в устном тексте является учет следующих положений:
Функционально представляя собой побуждение, провокация не является отдельным побудительным речевым актом, а представляет собой совокупность взаимосвязанных речевых действий, объединенных общей целью.
Цель провокации определяется экстралингвистической ситуацией необходимости уголовного преследования, определяющей всю совокупность признаков провокации.
В ситуации провокации реализуется коммуникативная цель получения максимального количества информации от собеседника при передаче минимального количества информации о реальном положении дел.
Признаки провокации тесно связаны с речевыми признаками лжи.
В заключение отметим, что провокация – понятие, существующее не только на стыке юриспруденции и лингвистики, но и на стыке лингвистики и психологии (поскольку требует обращения к анализу особенностей восприятия, манипулятивным техникам и т.д.), в рамках экспертного анализа текста на предмет провокации может требовать участия эксперта-психолога.
Литература:
Большой юридический словарь. 3-е изд., доп. и перераб. / Под ред. проф. А.Я. Сухарева. – М.: ИНФРА-М, 2006.
Брагина, А.Г. Применение результатов судебной лингвистической экспертизы при выявлении и расследовании преступлений : учебно-методическое пособие / А.Г. Брагина, Н.Ю. Мамаев, П.А. Манянин. – Барнаул : БЮИ МВД России, 2011.
Ефремова, Т.Ф. Современный толковый словарь русского языка. В 3-х тт. – М., 2006.
Лингвистическая экспертиза. Лингвистическое исследование устных и письменных текстов // Т.В. Назарова, Е.А. Гримайло, Н.Ю. Мамаев, А.П. Коршиков, А.В. Ростовская ЭКЦ МВД России / Типовые экспертные методики исследования вещественных доказательств: Ч. 1 / Под ред. Ю.М. Дильдина. – М.: ИНТЕРКРИМ-ПРЕСС, 2010. – С. 243-292.
Месечко, А.В., Степанов, В.Н. Конкуренция иллокутивных модальностей речевых актов как особое средство характеристики жанрового состава провокации в публичной речи // Вестник
Назарова, Т.В., Ростовская, А.В., Мамаев, Н.Ю., Манянин, П.А. Производство фоноскопических и лингвистических экспертиз по материалам уголовных дел, связанных с проявлениями коррупции // Информатизация и информационная безопасность правоохранительных органов. XVIII Международная научная конференция (19-20 мая 2009 г.). Сборник трудов. – М., 2009. – С. 327-332.
Ожегов, С.И. Толковый словарь русского языка. – М.: Азбуковник, 1999.
Протопопов, А.Л. Провокация в уголовном судопроизводстве // А.Л. Протопопов / Вестник криминалистики, 2011. - №4. – С. 18-27.
Сандаковский, С.А. Уголовно-правовая оценка провокации взятки: автореф. … канд. юрид. наук. – Омск, 2011. – 19 с.
Доклад подготовлен и опубликован в материалах конференции Минюста РФ 2013 года