Тексты интернет-коммуникации как объекты судебной лингвистической экспертизы по делам об экстремизме

Насколько сама интернет-коммуникация вошла в нашу повседневную жизнь, насколько же распространенными стали тексты интернет-коммуникации как объекты судебной лингвистической экспертизы. При этом по настоящий момент не существует ни исследовательских презумпций, ни выработанных экспертных подходов, ни даже перечня жанров интернет-коммуникации и их признаков.

Интернет-коммуникация (ИК, а также веб-коммуникация) – это общение в особой (глобальной электронной) среде, возникшей вследствие объединения персональных компьютеров в единую сеть и обеспечивающей высокоскоростное прохождение информационных потоков. Под сетевой компьютерной (виртуальной) средой коммуникации мы понимаем особое коммуникационное пространство, образуемое устойчивой совокупностью определенных экстралингвистических условий и факторов коммуникации, производных от технических мультилинейных средств (каналов) связи; в этом пространстве происходит реализация и определенная трансформация уже существующих в распоряжении социума форм, видов, кодов коммуникации, а также становится возможным возникновение, закрепление и распространение инновационных способов коммуникации, постоянно пополняющих и видоизменяющих сенсорный, ментальный, социопсихологический, социокультурный, коммуникативный опыт языкового социума [Усачева 2007].

Интернет-коммуникация как среда человеческого общения является открытым пространством для совершения любых, в том числе противоправных действий. Более того, такие особенности интернет-коммуникации, как условная анонимность и доступность информации, делают ее средой, потенциально провоцирующей на совершение различных преступлений как речевого, так и неречевого характера.

Рассмотрим основные особенности интернет-коммуникации с точки зрения их влияния на производство лингвистической экспертизы по делам об экстремизме.

Полижанровость

На настоящем этапе развития интернет-лингвистики не существует исчерпывающего перечня жанров современной интернет-коммуникации. Отчасти задача построения такого перечня делается невыполнимой в силу динамичности интернет-пространства и постоянного развития информационных технологий, позволяющих использовать все новые и новые формы обмена информацией. К жанрам интернет-коммуникации относятся, к примеру: письма электронной почты, чаты, блоги, переписка с помощью служб мгновенного обмена сообщениями (ICQ, Skype, MRA и др.), форумы, многочисленные жанры социальных сетей (личное сообщение, запись на стене, статус и др.), комментарии, жанры креолизованных текстов – демотиваторы, мемы, комиксы и т.д.

Каждый из жанров характеризуется своими особенностями, накладывающими отпечаток на исследование текстов, выполненных в том или ином жанре, и их интерпретацию.

Так, жанр комментария – исконный жанр интернет-коммуникации, зародившийся и фигурирующий только в интернет-пространстве. Раньше читателю, к примеру, газетной статьи, чтобы выразить свое мнение по поводу ее содержания, требовалось написать письмо или позвонить в редакцию, оно рассматривалось и обрабатывалось сотрудниками этой редакции, а затем принималось решение о публикации. Такой вид выражения мнения, как комментарий, потерял практически всех возможных посредников, за исключением, пожалуй, модераторов сайта (которые чаще занимаются удалением уже опубликованных текстов, чем фильтрацией до публикации), а время между созданием текста и его публикацией сократилось до секунд. При этом комментарий – не просто выражение мнения на какую-либо тему, это реактивный жанр, априори зависимый от текста-стимула и связанный с ним, а также, нередко, с текстами иных комментариев.

В связи с этим для экспертного исследования комментариев (весьма распространенный объект исследования, в особенности по делам об экстремизме) важен анализ текста-стимула, его тематики и содержания, выявление связи с исследуемым комментарием, связи данного комментария с другими. Изолированное исследование текста комментария является экспертной ошибкой, грубо игнорирующей особенности интернет-коммуникации.

Другим примером специфического для интернет-коммуникации жанра является демотиватор. Демотиватор – это изображение, состоящее из графического компонента в черной рамке и поясняющего его слогана, имеющего, как правило, двухчастную структуру: основная фраза, набранная более крупным шрифтом, и пояснение, набранное более мелким шрифтом. Демотиватор в настоящее время является популярной формой Интернет-коммуникации и выполняет коммуникативную, когнитивную, эмоционально-экспрессивную, волюнтативную, метаязыковую, идеологическую, эстетическую, аксиологическую функции [Бугаева 2011, С. 148]. При этом фразы, набранные разными шрифтами, имеют достаточно строгое смысловое соотношение: набранное крупным шрифтом представляет собой лозунг, набранное мелким шрифтом – пояснение или цитату, объясняющую заложенную в лозунге идею подробнее. Соотношение изображения и вербальных элементов тоже нестандартнно: подпись к рисунку, как правило, имеет неожиданное значение, заставляет взглянуть на общеизвестные вещи под новым углом [Щурина 2012]. С точки зрения экспертной интерпретации это задает определенный вектор: высказывание, представленное в демотиваторе, не может рассматриваться изолированно от изображения, и само его содержание должно быть интерпретировано с позиции жанрово обусловленной смысловой структуры текста. Нередко объектами экспертного исследования становятся связанные между собой тексты нескольких жанров, например, контент сайта, группы, публичной или личной страницы в социальной сети, статья и комментарии к ней, демотиватор и сопровождающие его комментарии, и т.д. Это также усложняет работу эксперта по интерпретации как каждого текста в отдельности, так и их совокупности.

Гипертекстуальность и интертекстуальность

Понятия «гипертекст» и «интертекст» используются в лингвистике уже несколько лет, и исследования гипертекстуальности и интертекстуальности как текстовых категорий чрезвычайно популярны.

Создатель термина «гипертекст» Тед Нельсон писал, что главной особенностью гипертекста является то, что он создает систему связи между отдельными документами с помощью встроенных в текст гиперссылок [по: Базарова 2011]. Интертекстуальность определяется как «текстовая категория, содержанием которой является ассоциативная связь данного текста с другими, а формой – фрагментарное присутствие в нем других текстов или фрагментов с измененной точкой зрения автора» [Матвеева 2010, С. 132]. Не вдаваясь с теоретическую проблему разграничения данных терминов, остановимся на той характеристике текста, которую они определяют, а именно – его «открытость».

Тексты интернет-коммуникации «открыты» в значительно большей степени, чем другие устные и письменные тексты. Это связано со следующими особенностями:

1. технические возможности мгновенного перехода от одного текста к другому путем использования гиперссылок: если традиционный письменный текст, к примеру, роман, мог иметь выход в мир иных текстов интертекстуальные связи только путем цитирования и упоминания других текстов, узнаваемых или не узнаваемых читателями, то интернет-текст может иметь не только смысловые, но и, если можно так выразиться, физические ссылки на иные тексты;


2. возможность широкого тиражирования текстов и их фрагментов: так, многие интернет-мемы имеют тысячи вариантов подписей к одной и той же картинке, при этом сохраняя связи с первичным замыслом.

Гипертекстовые и интертекстуальные связи текстов интернет-коммуникации накладывают свой отпечаток на методические подходы к их экспертному анализу. Так, текст, содержащий гиперссылки как компактные способы передачи расширенной информации, вероятно, должны быть исследованы в контексте текстов, стоящих за этими ссылками. В отдельных случаях наличие интертекстулаьных связей требует от эксперта наличия апперцепционной базы, достаточной для интерпретации такого текста, и обязательного узуального анализа. Примером такой особенности является интернет-мем, содержащий изображение Гитлера с надписью: «Во тьме ночной, при свете дня жиду не скрыться от меня». Не обладая апперцепционной базой, сигнализирующей о необходимости более глубокого анализа, эксперт проанализирует высказывание без учета связей с другими текстами и обнаружить в нем только те смыслы, которые заложены в лексическом значении используемых единиц. Действие, обозначенное глаголом «скрыться» предполагает наличие причины. Причиной, исходя из лексического значения (семантический компонент ‘спастись’), является поиск, преследование с целью причинить вред (скрыться – «1. Тайно исчезнуть, уйти, уехать куда-либо с целью спрятаться, спастись от кого-либо» [Ефремова 2006, Т. 3, С. 297]), т.е. выражение «жиду не скрыться от меня» содержит пресуппозицию ‘я преследую евреев, я представляю для них опасность’. Начальная формула «Во тьме ночной, при свете дня» при этом остается декоративным элементом текста, не несущим самостоятельного смысла. Однако современный интернет-пользователь не таков, и данный мем имеет интертекстуальные связи не только со всеми иными мемами, в которых используется изображение Гитлера, но и с иными реалиями современной поп-культуры. Так, начальная фраза представляет собой цитату из так называемой «клятвы Зеленого Фонаря»:
«Во тьме ночи, при свете дня
Не править злу, пока жив я.
Падут все те, в чьих душах тьма,
Увидев свет моего Фонаря!».
Клятва имеет множество переводов на русский язык.

Оригинал выглядит следующим образом:

«In brightest day, in blackest night
no evil shall escape my sight.
Let those who worship evil's might, beware my power...
Green Lantern's light!».

Данная клятва присутствует в фильме «Зеленый фонарь» (премьера в России – 14 июня 2011 г.), основанном на комиксе о супергероях. В фильме фигурирует «Корпус Зеленых Фонарей»: «Во Вселенной, столь же бесконечной, сколь и загадочной, многие века существовал отряд воинов, обладающих огромной силой. Защитники мира и справедливости, их называют Корпус Зеленых Фонарей. Братство воинов, поклявшихся защищать межгалактический закон, где каждый из них носит кольцо, дарующее ему сверхспособности» [Кинопоиск: http://www.kinopoisk.ru/film/406294/]. Первая фраза «клятвы Зеленого Фонаря» получила достаточно широкое распространение в сети интернет и используется в том числе для создания интернет-мемов при помощи рифмовки с данной строчкой других фраз в соответствии с замыслом создателя мема.

В исследуемом тексте осуществляется подмена смыслов: в позиции «сил зла» находятся евреи, в позиции их преследователя – нацисты в лице Адольфа Гитлера («супергероя», защищающего мир от евреев). Таким образом, при помощи подмены позиций «добра» и «зла» в тексте формируется отрицательная оценка евреев и положительная оценка нацизма, преследования евреев, т.е. в тексте присутствует негативная оценка группы лиц, объединенных по признаку принадлежности к евреям.

Без анализа интертекстуальных связей данный смысл выявить невозможно.

Другим примером гипертекстуальности интернет-текстов возможность мгновенного тиражирования текста: в последнее время в России прокатилась настоящая волна так называемых «дел о лайках и репостах» экстремистской направленности. Любой пользователь социальной сети «Вконтакте» или «Facebook» может мгновенно распространить любой текст на своей странице, в группе или на публичной странице, которую он ведет, либо личным сообщением. Поскольку интернет-коммуникация характеризуется такой особенностью, как короткая дистанция между мышлением и речепорождением, а подавляющее большинство пользователей – молодые люди с несформировавшимися навыками критического восприятия информации, количество таких дел продолжает расти. К примеру, в Барнауле достаточно долго рассматривалось дело о публичных призывах к экстремизму, где один пользователь социальной сети «ВКонтакте» сделал репост демотиватора другого пользователя, содержащего фразу «Единственный аргумент, который готова услышать власть» и изображение патронов, и прокомментировал его фразой «Согласен с (имя), террор должен стать модой в самых широких слоях населения». По ч. 2 ст. 205.2 УК РФ («Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности, совершенные с использованием СМИ») он был приговорен к 3 годам лишения свободы условно. С экспертной точки зрения данный пример демонстрирует связь между демотиватором как текстом-стимулом и комментарием как текстом-реакцией, а также необходимость из совместного анализа: изолированное исследование автора репоста невозможно без исследования текста автора поста.

Таким образом, данные особенности интернет-текстов требуют применения не только особых методов анализа, но и специальных познаний эксперта в данной области, позволяющих ему определить необходимость тех или иных видов анализа.

Следует отметить, что подобные результаты распространения информации – репосты – часто становятся результатами лингвистического исследования в связи с тем, что законодатель не разграничивает распространение экстремистских материалов, размещенных самим пользователем, и их репост со страниц, где они были размещены другими лицами. Эта ситуация имеет также важный педагогический аспект: каждый ребенок и подросток (а именно молодежь чаще других становится фигурантами дел об экстремизме) должен обладать достаточными познаниями в области права, чтобы трезво оценивать последствия своих действий в сети интернет и не совершать противоправных поступков по незнанию.

Поликодовость и креолизация

Поликодовость, или использование в тексте элементов различных знаковых систем, как имеющих вербальную природу, так и невербальных – яркая отличительная особенность интернет-текстов. В них могут использоваться как изобразительные элементы (рисунки, фотографии, gif-изображения, видео), так и музыкальные, а также иноязычные элементы (интернет – сфера международного общения, и использование в коммуникации различных языков естественно и закономерно).

С позиции судебной лингвистической экспертизы это представляет очередную сложность, поскольку а) иноязычные элементы требуют адекватного перевода на русский язык, б) изобразительные и иные элементы также должны исследоваться с позиции какой-либо кодификации, т.е. их смысл в контексте должен интерпретироваться на основании какого-нибудь фиксированного значения. При этом, помимо словарей символов, имеющих, как правило, энциклопедический характер, большинство элементов креолизации не зафиксированы нигде.

Так, отсутствует словарь интернет-эмотикона, содержащий значение смайлов, используемых в ICQ, социальных сетях «Вконтакте» и «Одноклассники» (уже для перечисленных ресурсов их набор различается). Только на основании узуального анализа десятков мемов и словарей жестов и мимики можно определить значение мемов с Джеки Чаном, воздевающим руки к голове, мистером Бином, выразительно поднимающим брови, и плачущим Владимиром Путиным. И уж вовсе затруднительно интерпретировать малораспространенные, уникальные изображения, не сопровождаемые никаким текстом.

В связи с этим в современной теории лингвистической экспертизы существуют две противоположные точки зрения на исследование креолизованных текстов и текстов, содержащих иноязычные элементы: одни стоят на позиции того, что элементы любой знаковой системы могут быть интерпретированы, другие исключают такие тексты из числа объектов лингвистической экспертизы по причине невозможности их однозначной адекватной интерпретации лингвистическими методами.

Несмотря на то, что обе позиции имеют свои аргументы, вторая исключает из поля зрения экспертов, а значит, и из правоприменительной практики, целый массив текстов и допускает использование изобразительных и иноязычных элементов как способа маскировки незаконных действий и ухода от ответственности. В этом свете первая точка зрения представляется более объективной, однако требующей выработки нового методического инструментария для анализа интернет-текстов, возможно, с привлечением специалистов из иных областей знания (психология, политология, религиоведение, искусствоведение и т.д.).

Феномен языковой игры

Феномен языковой игры – «речевого поведения с установкой на достижение дополнительных эффектов воздействия, обычно с целью развлечения, забавы, отдыха» [Матвеева 2010, С. 551] известен лингвистике давно. Однако ни в одной иной сфере коммуникации, помимо сети интернет, языковая игра не достигла таких масштабов и такого широкого спектра способов и функций использования.

Языковая игра в интернет-коммуникации, как пишет Б.Я. Шарифуллин [Шарифуллин 2014, С. 203-219], реализуется на следующих уровнях:

1. Имен сайтов: CHOXA.RU, 2-RIST.RU.


2. Самономинациях пользователей: Пьяная Мартышка, Марионетка листопада.


3. На игровых интернет-сайтах: проявлением языковой игры являются тексты в жанре демотиватора.


4. В постах и иных интернет-текстах.

Примером игровой самономинации, задающей вектор интерпретации текстов, является использование в качестве ника пользователя сайта слова «нацик», которое, с одной стороны, актуализирует тематику национализма, с другой стороны, имеет пренебрежительный оттенок значения и заставляет критически относиться к «националистической» трактовке комментариев данного пользователя.

Однако именно четвертому уровню хотелось бы в свете лингвистической экспертизы уделить особое внимание. В качестве иллюстрации такой языковой игры приведем следующий текст, опубликованный в Живом Журнале:
«Как нам обустроить Россию. Из программы Гидротехнической партии России

1. Расстрелять всех чиновников и отнять у них собственность.


2. Расстрелять всех олигархов и отнять у них собственность.


3. Расстрелять всех идейных либералов.


4. Расстрелять всех идейных коммунистов.


5. Расстрелять всех идейных националистов.


6. Обложить налогами на доходы и на собственность все институционализированные конфессии в стране (прежде всего – Русскую православную церковь).


7. Установить раз и навсегда, что добывающая промышленность страны не может находиться в частных руках.


8. Переложить все трубопроводы, отремонтировать все дороги и дома в стране (на это пойдут средства из пп. 1, 2, 6, 7).


9. Сделать образование (дошкольное, среднее, профессиональное, высшее и послевузовское) и лечение (любое) бесплатным и доступным для всех (источник тот же).


10. Всем надеть намордники и радоваться.

Председатель Гидротехнической партии России
Ф.И.О.
<…>
Это название пришло ко мне во сне в виде лозунга: "Вступайте в Гидротехническую партию России!"
Я потом долго думал: а почему в Гидротехническую?
Но потом понял, что образ трубы, в которой что-то такое непонятное течёт, – это и есть образ нашей страны. Во всех смыслах.
Так что будем считать, что нам надо канализовать из России всю мерзость, накопившуюся за последние сто лет русской истории. – Это требует технократического, рационального подхода, это требует интеллекта и образования.
А главное, НЕ требует партбилетов, идеологии, верноподданичества и т. д. – это требует исключительно здравого смысла.
Член Гидротехнической партии – каждый, кто это понимает и разделяет.
<…>
Что касается дресс-кода: нашей форменной одеждой является оранжевая спецовка, к которой прилагаются ключ на двадцать два и вантуз, – это вместо метлы и собачьей головы»

Приведенный текст, с одной стороны, по жанру представляет собой программу партии, однако имеет явно шуточное содержание. Общий иронический контекст высказываний (совместное употребление названий действий «расстрелять и отнять» совместно с «всем надеть намордники и радоваться»), обозначение фиктивного характера партии (номинация «наша международная сетевая строго конспиративная организация») в публичной коммуникации нивелирует формально выраженное побуждение к конкретным действиям – «расстрелять», «отнять» и не позволяет говорить о наличии призывов к убийству всех чиновников, олигархов и др. представителей обозначенных групп. Однако в контексте, в котором объясняется смысл названия партии (существующее положение дел оценивается негативно, обосновывается необходимость изменения путем «канализации» – т.е. устранения негативных факторов, в качестве которых в тексте и обозначены олигархи, националисты, коммунисты и др.) ирония отсутствует. Напротив, обозначены реальные способы действия – применение рационального подхода, здравого смысла, интеллекта и образования. Содержание побуждения, таким образом, представляет собой обобщенно-деструктивные действия в отношении чиновников, олигархов, националистов, коммунистов, либералов, направленные на их устранение как фактора, негативно влияющего на положение дел в России. Данные действия, тем не менее, являются враждебными.

Коммуникативная цель текста определяется следующими лингвистическими признаками:

• преобладание побудительных высказываний: расстрелять, отнять, обложить налогами, сделать и т.д.;


• использование текстового жанра, направленного на убеждение адресата: программа партии;


• имплицитное обоснование побуждения обозначением последствий, сопровождаемым положительно-оценочными компонентами: переложить все трубопроводы, отремонтировать все дома и дороги, сделать образование и лечение бесплатными;


• наличие отрицательной оценки существующего положения вещей: «образ трубы, в которой что-то такое непонятное течет»; «надо канализовать из России всю мерзость, накопившуюся за последние сто лет русской истории»;


• апеллирование к интеллектуальной сфере адресата как основанию и возможности реализации поставленной задачи: «Это требует технократического, рационального подхода, это требует интеллекта и образования; это требует исключительно здравого смысла»;


• использование приема повторения: многократное употребление одних и тех же слов и конструкций: расстрелять, это требует;


• использование образных средств привлечения и удержания внимания адресата, отсылки к прецедентным текстам: «всем надеть намордники и радоваться», «труба, в которой что-то такое непонятное течет», «Верим, товарищ!», «нашей форменной одеждой является оранжевая спецовка, к которой прилагаются ключ на двадцать два и вантуз, – это вместо метлы и собачьей головы» (отсылка к знанию истории, упоминание символа опричников);


• функционирование текста в сети интернет в жанре блога, активная переписка в комментариях, «приглашения на партийные должности» служат целям идентификации с единомышленниками: финальная часть текста, «приглашающая» занять должность в обозначенной партии, а также доминирование данной темы в комментариях указывают на коммуникативную цель поиска и идентификации лиц, разделяющих взгляды автора, как членов виртуальной группы лиц, объединенных по признаку наличия схожих взглядов на обозначенную проблему.

Приведенные признаки маркируют следующие коммуникативные цели текста и комментариев:

• выражение точки зрения автора текста;


• поиск единомышленников, разделяющих взгляды автора текста;


• распространение этих взглядов.

В приведенном тексте, таким образом, языковая игра выполняет функцию двойной упаковки смысла по принципу «сказка – ложь, да в ней намек». Коммуникативная цель автора маскируется путем гиперболы до масштабов, не позволяющих воспринимать ее как серьезную, в то время как сама цель никуда не исчезает: текст содержит информацию о необходимости изменения имеющегося положения дел в России путем принятия радикальных решений.

Таким образом, языковая игра как феномен интернет-коммуникации также требует применения нетривиальных методов исследования и отсутствия формального подхода к тексту как набору знаков, значение которого определяется совокупностью их значений.

Несимметричные отношения интернет-языка и нормы

Об особенностях интернет-языка написано немало как научных, так и научно-популярных и даже вовсе ненаучных трудов и материалов (например, ресурс Lurkmore). Язык пользователей Всемирной паутины, общеизвестно, характеризуется:

• многочисленными отступлениями от норм русского литературного языка на орфографическом, пунктуационном, лексическом и иных уровнях;


• наличием многочисленных заимствований, адаптированных для русского языка (те же «аська» – ICQ, «мыло» – e-mail и т.д.);


• использованием специфического жаргона, в том числе «жаргонов одной группы» («падонков», «геймеров», «анимешников»), весь объем единиц которых ни приведен ни в одном словаре и в принципе вряд ли известен кому-либо за пределами данных групп.

Данные особенности интернет-языка в свете лингвистической экспертизы текстов интернет-коммуникации имеют следующие последствия:

• невозможность восстановления истинного орфографического облика слова и пунктуационного облика фразы, соответственно – многозначность либо невозможность их интерпретации;


• невозможность интерпретации отдельных лексических единиц в силу их некодифицированности и узкоспециальной сферы употребления.

Все это затрудняет лингвистический анализ текста, в отдельных случаях делая его невозможным.

Сокращение дистанции между процессами мышления и речепорождения

Роль данной особенности для лингвистической экспертизы заключается не cтолько в особенностях ее производства в отношении текстов интернет-коммуникации, сколько в том, что она служит возбуждению все новых и новых дел, подаче исков и иным правоприменительным инцидентам. Аргументируем эту мысль.

До появления интернета коммуникация между людьми имела более камерный характер. Большинство людей могли передать свои мысли, чувства, любую информацию одномоментно только небольшому числу лиц. Чтобы быть услышанным более широкой аудиторией, требовалась подготовка к устному выступлению, написание, редактирование и вычитка текста для печатной публикации, и т.д. Чтобы быть услышанным широкой аудиторией, требовалось долго ждать и немало готовиться.

В век информационных технологий произошло три глобальных сдвига. Чтобы быть услышанным (прочитанным) миллионами и миллиардами людей:

• не требуется больших временных затрат;
• не требуется больших умственных усилий;
• не требуется участия каких-либо посредников.

Иными словами, то огромное виртуальное расстояние, которое раньше разделяло мысль и публичное слово, сократилось до минут и секунд, требующихся на то, чтобы напечатать пост или комментарий и опубликовать его в сети. Это же касается и феномена репостов.

Кроме того, если раньше печатное слово ограничивалось тиражом газеты или журнала и после этого практически погибало на полках, сейчас то, что оказывается в интернете, в большинстве случаев остается там навсегда.

Примером служит текст, ставший недавно скандалом всего российского интернета, вырвавшимся на радио, телевидение и в газеты. Речь идет и меме с фотографией почившей певицы Жанны Фриске и текстом, в котором перефразирована исполнявшаяся ею песня «Малинки»: «А я ни разу не была в могилке до этого дня, точнее, до вечера». Очевидно, что данный текст демонстрирует, во-первых, полный цинизм по отношению к умершему человеку и его родственникам и отсутствие уважения к смерти, во-вторых, короткий путь преобразования мысли в текст и в действие – его публикацию.

Несмотря все кощунство ситуации и возмущение общественности, этот случай служит ярким примером того, как интернет-коммуникация как новая речевая практика демонстрирует те процессы перехода мысли в слово, а слова – в действие, которые ранее были скрыты от исследователя-лингвиста.

Каким образом это влияет на проведение лингвистической экспертизы? Для эксперта-лингвиста – скорее всего, никак, поскольку ментальные процессы по-прежнему остаются вне его компетенции. Однако с правовой точки зрения подобные явления проецируются на такую категорию, как умысел. Тщательное исследование подобных «быстрых» текстов, условий и обстоятельств их создания может иметь важное квалифицирующее значение.

Динамичность

Последняя особенность по факту связана со всеми предыдущими: динамичный характер интернет-коммуникации обуславливает и ее открытость и публичность, и, в определенной мере – спонтанность в конкретных актах коммуникации, и в целом стремительное развитие языка, жанров и способов обмена информацией, за которыми неспешному исследователю-филологу трудно угнаться, а практику-эксперту, как следствие, – не на что опереться в плане теоретической базы.

Это, с одной стороны, создает определенные трудности, с другой – предоставляет исследователям в области теории и практики лингвистической экспертизы огромное поле деятельности.

Несмотря на то, что практически все перечисленные особенности текстов интернет-коммуникации осложняют решение экспертных задач, они же и стимулируют к поиску нестандартных подходов, новых методов исследования и разработки экспертных методик. К примеру, ни одна другая сфера коммуникации, кроме интернет-коммуникации, не имеет такой острой потребности в методике анализа изображений и креолизованный текстов.

Литература

1. Базарова, А.А. Гипертекстуальность как базовая характеристика интернет-СМИ [Текст] / А. А. Базарова // Актуальные вопросы филологических наук: материалы междунар. науч. конф. (г. Чита, ноябрь 2011 г.). — Чита: Издательство Молодой ученый, 2011. — С. 151-152.


2. Бугаева, И.В. Демотиваторы как новый жанр Интернет-коммуникации: жанровые признаки, функции, структура, стилистика / И.В. Бугаева // Стил. – 2011. – С. 147-158.


3. Ефремова, Т.Ф. Cовременный толковый словарь русского языка. В 3-х тт. – М., 2006.


4. Кинопоиск: все фильмы планеты [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.kinopoisk.ru.


5. Усачева, О.Ю. Интернет-коммуникация как лингвистический феномен / О.Ю. Усачева // Язык и культура. (Научный журнал). – Киев, 2007. – Вып. 9. – Т. VI (95). – С. 83-90.


6. Щурина, Ю.В. Демотиватор как речевой жанр интернет-общения / Ю.В. Щурина // Филологические науки. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.rusnauka.com/9_NND_2012/Philologia/7_104996.doc.htm.

Обзор подготовлен в рамках реализации социально значимого проекта «Судебная экспертиза по делам об экстремизме – инструмент обеспечения законности и государственной безопасности Российской Федерации»