Оскорбление чувств верующих: лингвистический аспект

Оскорбление чувств верующих – сравнительно новая для судебной экспертизы категория дел. Оскорбление чувств верующих в современном российском законодательстве не относится к преступлениям экстремистского характера, однако в общественном сознании традиционно ассоциируется с экстремизмом. C этим связано практическое отсутствие экспертных разработок в данной области (ни в одной их существующих экспертных методик эта категория дел не освещена), однако имеются насущные потребности экспертной практики.

Само название «оскорбление чувств верующих» - артефакт, поскольку в соответствующем законодательстве такая формулировка отсутствует. Так, ст. 148 Уголовного кодекса Российской Федерации «Нарушение права на свободу совести и вероисповеданий» наказываются «1. Публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих, <…> 2. Деяния, предусмотренные частью первой настоящей статьи, совершенные в местах, специально предназначенных для проведения богослужений, других религиозных обрядов и церемоний, <…> 3. Незаконное воспрепятствование деятельности религиозных организаций или проведению богослужений, других религиозных обрядов и церемоний <…> 4. Деяния, предусмотренные частью третьей настоящей статьи, совершенные: а) лицом с использованием своего служебного положения; б) с применением насилия или с угрозой его применения». Статьей 5.26 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях «Нарушение законодательства о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях» предусмотрено наложение административного штрафа за «1. Воспрепятствование осуществлению права на свободу совести и свободу вероисповедания, в том числе принятию религиозных или иных убеждений или отказу от них, вступлению в религиозное объединение или выходу из него, <…> 2. Умышленное публичное осквернение религиозной или богослужебной литературы, предметов религиозного почитания, знаков или эмблем мировоззренческой символики и атрибутики либо их порча или уничтожение».

Экспертиза по данной категории дел назначается, как правило, при необходимости разрешения вопросов о выражении явного неуважения общества в целях оскорбления религиозных чувств верующих в рамках ст. 148 УК РФ, а также вопросов об осквернении религиозной или богослужебной литературы, предметов религиозного почитания, знаков или эмблем мировоззренческой символики и атрибутики в рамках ст. 5.26 КоАП.

Следует отметить, что ст. 148 УК РФ обладает некой преемственностью в отношении ст. 282 УК РФ «Возбуждение ненависти и вражды, а равно унижение человеческого достоинства». Части 1, 2 данной статьи были введены Федеральным законом от 29.06.2013 N 136-ФЗ «О внесении изменений в статью 148 Уголовного кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях противодействия оскорблению религиозных убеждений и чувств граждан» после резонансного уголовного дела в отношении музыкального коллектива «Pussy Riot», осуществившего в 2012 году панк-молебен «Богородица, Путина прогони» в Храме Христа Спасителя в Москве. Действия членов группы были признаны судом хулиганством, хотя изначально предполагалось наличие в них состава преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ.

Объектами исследования по данной категории дел могут быть различные произведения как вербальной, так и невербальной, а также смешанной природы. Неизменным остается одно – объекты исследования представляют собой продукты коммуникативной деятельности: тексты, рисунки, видеозаписи, песни, инсталляции и перформансы. В любом случае объект исследования представляет собой текст в широком, общесемиотическом смысле этого понятия.

Как и всякое исследование, экспертиза по данной категории дел начинается с формулирования и постановки на разрешение экспертов соответствующих вопросов. Очевидно, что вопрос не может быть поставлен путем дублирования диспозиции статьи (например, «Выражено ли в представленном материале явное неуважение к обществу с целью оскорбления религиозных чувств верующих?»), поскольку такая формулировка предполагает правовую квалификацию действия, не входящую в компетенцию экспертов. В связи с этим возникает первая проблема данной категории дел – проблема корректной постановки вопросов, проецирующихся на соответствующие статьи закона. При этом перед экспертами ставится задача поиска адекватных корреляций используемым в законодательстве формулировкам: «явное неуважение», «оскорбление», «религиозные чувства», «осквернение», которые, к сожалению, в законодательстве не разъясняются. На наш взгляд, значимым моментом в этом вопросе является четкое разграничение сфер компетенции при работе с данными понятиями экспертов различных специальностей.

Наиболее очевидной является необходимость участия в судебной экспертизе по данной категории дел эксперта в области религиоведения как лица, способного работать с религиозными текстами и символами и интерпретировать религиозную символику и значение ее искажения (осквернения), а также отграничивать понятие «религиозные чувства» от иных.

Поскольку в аспекте оскорбления религиозных чувств речь чаще всего идет о текстах или иных продуктах коммуникации объектах, значимым в данной категории дел является участие эксперта-лингвиста. Кроме того, именно в судебной лингвистической экспертизе разработана практика работы с категорией оскорбления и выработаны соответствующие лингвистические критерии.

Исходя из используемых в законодательстве формулировок, при проведении экспертизы по данной категории дел необходимы также специальные познания в области психологии, к примеру, в части выявления интенций автора (выражение неуважения к обществу) и проявляющихся в речевом или ином действии ожидаемых результатов (оскорбить, унизить адресата, ухудшить его эмоциональное состояние).

Таким образом, производство судебной экспертизы по делам об оскорблении чувств верующих входит в компетенцию религиоведческой, лингвистической и психологической экспертизы. Далее обзор экспертной проблематики по данной категории будет рассмотрен с позиции лингвистической экспертизы.

Лингвистическое исследование текста в аспекте оскорбления чувств верующих возможно благодаря коммуникативной природе объектов, а также активной практике лингвистической экспертизы по делам об оскорблении (ст. 5.61 КоАП).

Следует заметить, что ст. 5.61 КоАП – единственная статья российского законодательства, разъясняющая понятие оскорбления: «Оскорбление, то есть унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме». Допустимо ли использование этого определения в рамках других статей, законодатель не разъясняет. Уже различия в объекте – «оскорбление чести и достоинства лица» и «оскорбление чувств» - говорят о том, что понятия оскорбления в разных статьях закона используются в разных аспектах значения этого слова. Отсутствие разъяснения приводит к обострению правовых споров. Так, защита ставропольского блогера Виктора Краснова, который привлекается судом по ст. 148 УК РФ за оставленные в социальной сети «ВКонтакте» комментарии (Виктор Краснов назвал Библию «сборником еврейских сказок» и написал, что «боха нет!»), направила в Конституционный суд жалобу на указанную статью, мотивируя это отсутствием толкования понятия «оскорбление» и нарушением гарантированного Конституцией РФ права на свободу слова [Газета.ru, «Ъ»: оскорбление чувств верующих могут проверить по Конституции, http://www.gazeta.ru/tech/news/2016/03/14/n_8364839.shtml].

На наш взгляд, оскорбление чувств от оскорбления лица отличается предметом речевого действия. Проще говоря, оскорбление лица эксплицитно направлено на это лицо («Вася дурак!»), в то время как оскорбление чувств не зависит от предмета речи – значимой остается лишь его отнесенность к религиозной тематике (так, высказывание «Х (обозначение бога в какой-либо религии) дурак!» - оскорбление не непосредственно сына Божьего, а христиан).

В лингвистическом смысле оскорбление чувств верующих – это коммуникативный акт, имеющий конкретную коммуникативную цель и описываемый с точки зрения соответствия/несоответствия коммуникативным нормам.

С позиции лингвистики коммуникативный акт «оскорбление чувств верующих» в свете ст. 148 УК РФ характеризуется следующими признаками:

1. представляет собой целенаправленное речевое действие, коммуникативная цель которого – оскорбить, унизить адресата;
2. нарушает коммуникативные нормы – общепринятые и/или специфические религиозные.

С каждым из аспектов связана определенная лингвистическая проблематика.

Исследование коммуникативной цели текста требует комплексного исследования не только в лингвистическом, но и в психологическом аспекте, исходя из понятия коммуникативной цели как реализации интенций говорящего, направленных на получение определенного коммуникативного эффекта. Следует подчеркнуть, что речь идет именно о реализации поставленной коммуникативной цели, а не случайном коммуникативном эффекте, наличие либо отсутствие которого зависит от конкретного лица.

С лингвистической точки зрения коммуникативная цель оскорбление маркируется в двух аспектах высказывания: его содержании и форме выражения этого содержания. Содержательно коммуникативная цель оскорбления проявляется в выражении негативной оценки, негативного отношения, презрения к предмету речи, а также наличии инвективы, направленности на высмеивание предмета речи. Формально коммуникативная цель оскорбление маркируется соответствующими языковыми и изобразительными средствами, как правило, имеющими непристойный характер, относящимися к семантике телесного низа или представляющими собой нецензурную лексику.

Значимым является одновременное наличие и содержательных, и формальных признаков. Так, не всякое выражение негативного отношения имеет коммуникативную цель оскорбление (например, вряд ли попадает под действие законодательства фраза «Я не люблю христиан»). Высмеивание также может не иметь коммуникативной цели оскорбить кого-либо, т.к. смех (например, в анекдотах) является частью коммуникативной культуры и может выполнять конструктивную роль – демонстрировать недостатки тех или иных реалий с целью их коррекции. В то же время высмеивание религиозных норм и реалий в парадигме определенного вероучения может иметь выраженный оскорбительный эффект. Примером тому служит общеизвестный скандал с карикатурами в французской газете «Шарли Эбдо».

Особого комментария требует анализ того или иного коммуникативного акта с позиции нарушения этических норм. Закономерно предполагать, что оскорбление чувств верующих – это нарушение не только общепринятых, но и специфических религиозно-этических норм. К общепринятым коммуникативным нормам относится запрет на использование нецензурной и сниженной лексики, а также актуализацию тематики телесного низа (полового акта, физических отправлений и т.п.).

При рассмотрении оскорбления чувств верующих с позиции коммуникативной нормы с одной стороны, представляется логичным привлечение норм религиозной этики, с другой – требование соблюдать эти нормы светскими людьми или людьми иной веры неправомерно. К примеру, всякая религия основана на признании факта наличия некого верховного существа, создавшего все сущее и управляющего им. Находясь в коммуникативной парадигме религиозного учения, человек не может отрицать факт этого существования – это будет нарушением соответствующей данной парадигме нормы. Однако, помимо этой парадигмы, возможны другие, например, атеизм. Отрицание существования бога является для атеизма коммуникативной нормой, однако нарушает норму религиозную. Поскольку законодательство Российской Федерации универсально для всех граждан независимо от вероисповедания, отрицание постулатов той или иной религии, на наш взгляд, не должно рассматриваться как оскорбление религиозных чувств представителя той или иной конфессии. То же касается и иных религиозных коммуникативных норм.

Следует отдельно отметить, что практически для любого религиозного дискурса характерно позиционирование собственного вероучения как единственно правильного, всех остальных – как ошибочных, исходящих от дьявола и т.п.

Отсюда следует, что оскорбление чувств верующих также должно рассматриваться с позиции общепринятых коммуникативных норм, а применение норм специфических актуализируется только в случае вхождения в коммуникативную парадигму конкретной конфессии (например, нормы православной коммуникативной этики – в православном храме). Необходимость соблюдения таких норм закреплена законодательно: согласно статье 15 «Внутренние установления религиозных организаций» Федерального закона от 26.09.1997 N 125-ФЗ (ред. от 28.11.2015) "О свободе совести и о религиозных объединениях", «1. Религиозные организации действуют в соответствии со своими внутренними установлениями, если они не противоречат законодательству Российской Федерации, и обладают правоспособностью, предусматриваемой в их уставах. 2. Государство уважает внутренние установления религиозных организаций, если указанные установления не противоречат законодательству Российской Федерации».

О том, что приоритетным является рассмотрение коммуникативных действий с позиции общепринятых коммуникативных норм, свидетельствует также разница во мнениях различных представителей религиозного сообщества на скандально известный панк-молебен «Богородица, Путина прогони», рассматриваемый как классический пример оскорбления чувств верующих несмотря на то, что в итоге его участники были осуждены за хулиганство: некоторые христианские священнослужители оправдали действия участниц группы «Pussy Riot», квалифицировав их как часть скоморошьей культуры, хотя большинство выступило против.

С лингвистической же точки зрения пока можно констатировать только следующие параметры коммуникативной ситуации оскорбления чувств верующих:

1. реализация коммуникативной цели оскорбить, унизить представителей группы лиц, объединенных по религиозному признаку;
2. использования в тексте лексических, изобразительных и иных средств, нарушающих нормы коммуникативной этики (нецензурных слов, изображений полового акта и половых органов и т.д.).
3. ситуация коммуникации: отнесенность к религиозной парадигме.

Литература

1. Шибаев, М.В. К вопросу о толковании фразеологизма срань господня в рамках судебной лингвистической экспертизы // М.В. Шибаев / Юрислингвистика: судебная лингвистическая экспертиза, лингвоконфликтология, юридико-лингвистическая герменевтика [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://konference.siberia-expert.com/publ/konferencija_2012/doklad_s_obsuzhdeniem_na_sajte/shibaev_m_v_k_voprosu_o_tolkovanii_frazeologizma_sran_gospodnja_v_ramkakh_sudebnoj_lingvisticheskoj_ehkspertizy/5-1-0-127.


2. Экспертные исследования по делам о признании информационных материалов экстремистскими: теоретические основания и методическое руководство (научно-практическое издание) / С.А. Кузнецов, С.М. Оленников. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Издательский дом В. Ема, 2014. – 312 с.

Обзор подготовлен в рамках реализации социально значимого проекта «Судебная экспертиза по делам об экстремизме – инструмент обеспечения законности и государственной безопасности Российской Федерации» экспертом АНО «Лингвистический экспертно-консультационный центр» Н.В. Вязигиной.